— Как хочешь. — Рыжий залпом выпил, налил и снова выпил. — А мне нравится. Его делают из сладкого винограда и малины, и могу справедливо заметить, что столь насыщенным и отменным оно получается только на Вишневом острове.
Так как вкуса малины я там не распробовала, потянулась к бокалу снова. Пригубила, подержала во рту, сглотнув, вдохнула аромат вина.
— Нет, малины я не ощущаю, скорее это какая-то другая ягода…
Шорох материи у входа привлек мое внимание. Мейлина вошла спокойно, как-то самоуверенно даже и, пристально глядя на меня, с усмешкой ответила:
— Ты права, Катриона, это совсем другая ягода… волчья ягода…
Я сначала не поверила, взглянула на Динара… он старался не смотреть на меня, потом снова посмотрела на Мейлину… в глазах потемнело, мир вдруг утратил реальность и пошел рябью, и последнее, что я услышала:
— Она точно ничего не будет помнить? — Голос принадлежал Динару.
* * *
Ярко горели свечи, тихо потрескивая каждый раз, когда от центра креста расходился волной голубоватый свет. В центре нарисованной на полу фигуры лежала девушка, над ней стояла женщина в черной мантии, а ему приходилось быть вне круга и только смотреть.
— Что ты видишь? — не выдержал Динар.
— Ты был прав, — глухо ответила Мейлина, — лесной орк защитил ту, что назвал дочерью. Мне не снять охранное заклинание, мой огонек.
Мрачно выругавшись, повелитель Далларии перешел к следующему вопросу:
— Это охранное заклинание… какие у него возможности, свойства, как оно вообще действует?
Женщина вышла из крута, опустилась на колени и, нараспев читая заклинание, стерла знак креста. Крут полыхнул синим пламенем и погас. Мейлина устало поднялась, пошатываясь, направилась к фонтану.
— Подними ее и одень, она может простыть, а болеть Катрионе нежелательно.
— Ты не ответила, — подметил даллариец, стремительно подойдя к бледной девушке, — она совсем холодная, Мейлина!
— Не кричи, — женщина сжала пальцами виски, — только не кричи, мне и так сейчас не слишком хорошо…
Динар торопливо и не слишком умело натягивал одежду, которую до этого так легко снял.
— Мужчины, — Мейлина рассмеялась, — раздевать вы учитесь быстро и проделываете это виртуозно, а вот с одеванием у вас как-то не складывается. Помочь?
— Я сам. Ты не ответила.
Древняя ведьма лишь улыбнулась, с нежностью глядя на того, кто был почти сыном. И тем больнее ей было сказать правду:
— Она не для тебя, мой огонек… и в то же время для тебя…
— Объясни. — Динар осторожно застегивал пуговки на рубашке находящейся без сознания Катрионы.
Мейлина поднялась, взяла бокал с вином, вернулась обратно, сев удобнее, попыталась объяснить.
— Магия, Динар, все дело в магии. В Катрионе сила жизни, сила земли, в тебе огонь. Вы созданы, чтобы быть одним целым…
— Я чувствовал это! — торжествующе прервал ее Динар. — И там, когда проводил обряд, ощутил…
— Что до конца провести не сможешь, — женщина рассмеялась, — сынок, мне страшно представить степень твоего разочарования.
Скрипнув зубами, повелитель Далларии хмуро взглянул на женщину, ставшую его второй матерью, затем, едва сдерживая злость, спросил:
— Когда он успел? Когда и зачем?
— Вероятно, еще в Готмире. — Мейлина с нежностью посмотрела на него. — Ты писал, что Катриона провела несколько дней в Хорнассе, а затем сбежала. Но если к месту встречи ее сопроводили орки, они распознали обман еще за сорок шагов как минимум. И, видимо, Джашг решил защитить названую дочь. Заклинание срабатывает при любом ранении или при попытке насилия. И портал переноса мгновенно перекинет и Катриону, и посмевшего причинить ей вред в становище Лесного Племени.
Динар кивнул, стоически принимая новую информацию. Обдумав услышанное, спокойно спросил:
— Ты сказала, что она — для меня. В каком смысле?
— Зерно, — начала объяснять Мейлина, — оно может лежать очень долго, но стоит соединиться зерну, земле и влаге, и жизнь пробудится. Так случилось и в тебе, мой огонек. Встретились ты и Катриона, и в вас проснулась магия. Древняя, забытая и такая неугодная сегодня. — Женщина грустно улыбнулась. — Магов уничтожали столетиями до появления кесаря Ашеро, а с его приходом к власти этот процесс был практически завершен. Лишь орки, свободолюбивые и наиболее близкие к природе, сохранили свою силу. Сейчас в Рассветном мире есть только три мага, чья сила велика: Та Шерр, легендарный вождь клана Шеркаш, тот, кто взял в жены Селению, последнюю носительницу магии Синего пламени; его внук Аршхан, что несет в себе силу Тьмы и Пламени, и кесарь Ашеро…
— Он маг? — удивленно переспросил Динар.
— Сильнейший. — Мейлина на мгновение замолчала. — Он самый сильный маг в Рассветном мире, и он — зло нашего мира.
— Ты говоришь так, словно есть другие. — Даллариец к этому времени уже одел Катриону и, завернув ее в покрывало, обнял, надеясь согреть.
— Есть, сын, есть… и кесарь не принадлежит к нашему миру.
— Мейлина, сказки рассказываешь. — Динар укоризненно взглянул на нее.
— Если бы… — Ведьма сделала глоток вина и продолжила: — Многие маги бросали вызов кесарю Ашеро, и это было последнее, что они сделали в своей жизни. «Выпивающий силу» — так однажды назвала его одна из ведьм, но так ли это на самом деле, я не знаю, мой огонек. Я отказалась от борьбы и скрылась на Вишневом острове.
— Подожди, — Динар никогда не упивался страданиями, в любой ситуации прежде всего отыскивая выход, — а как же этот большой волосатый папаша Кат? Он тоже маг?
— Сила клана Лесного народа мне неизвестна, — призналась Мейлина, — маги среди них есть, но лесные относятся к магии как к… оленям, ее не расходуют без надобности, как не убивают разом всю дичь в лесу. И магия лесных орков скорее интуитивна, они не хранят заклинания, лишь в случае необходимости лесные позволяют силе наполнять кровь.
— Худший враг — неизвестный враг, — мрачно изрек Динар.
— У тебя их два, мой огонек, — ведьма тяжело вздохнула, — один уже назвал девочку своей, второй много лет своей считает, оберегает, следит, направляет. Он растит ее так, как растил бы дерево в своем саду, и погубит ради великой цели. А Джашг тебе не враг, но и не друг. Мне сложно судить о поступках лесного.
Правитель Далларии смотрел на лицо Катрионы. Длинные реснички чуть подрагивали, на личике было все то же упрямое выражение, которое стало столь привычным для нее.
— Мейлина, — прошептал Динар, — я люблю ее.
— Я вижу. — Ведьма смахнула две непрошеные слезы, пользуясь тем, что он, поглощенный созерцанием девушки, этого не заметил. — Я вижу. Но пойми, сынок, женишься на Лориане и будешь жить долго, а Оитлон станет твоим.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
